#Джордж_Аттла (#George_Attla)– величайший машер-спринтер. Является 10-кратным победителем Fur Rondy Champion, 8- кратным победителем North American Open Champion, 9-кратным призером International Sled Dog Association в неограниченном классе. И всего это он достиг с негнущимся правым коленом!
Джордж Аттла, индеец-атабаск, родился в 8 августа 1933г. на реке Коюкук, Аляска. (Koyukuk), в семье одного из самых успешных ловцов (trapper). Семья Аттла жила полностью натуральным хозяйством и обеспечивала свое существование только тем, что давала природа. Отец ловил и продавал пушнину, мать заготавливала то, что давал лес. Но при этом отец Аттла осознавал важность образования, так что все 8 детей в ходили в миссионерскую школу, которая находилась в 4 милях, где позже был построен город Хусилия (Huslia). Как говорит сам Джордж: «Мы ни в чем не нуждались, но, конечно, мы ни о чем другом и не знали».
В середине XIX века вместе с иммигрантами на Аляску пришла и эпидемия оспы. Коренное население было не готово к встрече с болезнью и очень многие семьи вымирали полностью.
В начале же XX века повсюду свирепствовал уже туберкулез. И, как рассказывает Джордж, он сам удивляется, почему они все не заболели в те времена. Его семья жила в очень маленьком охотничьем домике, но мать знала как держать все в чистоте. «Когда у нас были гости, мать была очень осторожна и после их ухода она кипятила всю посуду и нашу одежду. Приносить с собой болезни не было чем-то ужасным для белого человека. Это была слишком большая страна, в которой больной человек мог уехать куда угодно. А эпидемии были неотъемлемой частью прогресса. Это были плохие времена.
«Для меня не было ничего до туберкулеза, мы даже говорили только на индейском, никакого английского», - вспоминает Джордж, - «Когда мне было 8 лет, у меня впервые начались проблемы с ногой. Тогда я и подумать не мог что это что-то серьезное. А мы продолжали играть и бегать босиком по снегу. Но уже тогда у меня уже был туберкулез колена. Однажды утром я проснулся и увидел, как опухло и согнулось мое колено. Я не мог сделать ни шагу, ни выпрямить ногу. Никто в моей семье прежде не видел подобного. Тогда отец снарядил упряжку из 8 собак, и мы поехали в госпиталь в Танану (Tanana). В те времена мы ездили на собаках, как по хайвэям.»
«В госпитале все говоили на английском. А все что я знал – индейский. И когда мой отец оставил меня и уехал домой, началась настоящая беда. Целый месяц я не мог общаться ни с кем. Я все время плакал, и не позволял врачам ничего с собой делать. В конце концов, меня отправили даже домой, но отец вернул меня обратно в госпиталь».
В течении последующих двух лет врачи выпрямляли и растягивали ногу Джоржда. Сам Джордж учил английский налету от друзей и медсестер. «Тогда у меня было много белых мам», - вспоминает он. «Когда же мне исполнилось 10 лет, меня отправили домой. Но нога вновь начала сгибаться в колене, с каждым днем все больше и больше. Мой отец не был тем человеком, который мог бы смериться с тем, что я на всю жизнь останусь таким. И если был способ это исправить, то этим нужно было воспользоваться. И я вынужден был вернуться через 10 месяцев обратно в больницу.
Когда мне было 14, меня переводили из одной больницы в другую, но никто из них никогда не сталкивался с туберкулезом коленного сустава. В то время медицина была не такой продвинутой, и врачи ставили множество экспериментов на коренных народах. Но они пытались спасти мою жизнь! И поэтому меня накачивали огромными дозами стрептомицина. В итоге, у меня появились спайки в суставе (they fused my knee), моя нога стала совершенно прямая и больше не сгибалась. В больницах я пробыл до 17 лет.
Когда я вернулся домой, я уже знал английский и имел какое-никакое образование, но, к сожалению, я не умел ничего делать из того, что умели делать мои сверстники. Ведь когда я был с ними, все что мы делали – это бегали и играли. Теперь мы выросли, они стали успешными и ловкими. А я… Я уже не мог быть хозяином на своей земле. Я был полностью потерян в жизни.
Будучи в больнице я подрабатывал уборщиком, помогая медсестрам. Я получал 75 центов в час. Это были неплохие деньги по тем временам. Так что я знал, что такое работать за зарплату. Вернувшись же домой, я не мог найти себе места, ведь я не мог делать всего того, что делали мои ровестники. И, в конце концов, не найдя для себя должного занятия, я ушел из дома и перебрался в Фэрбанкс (Fairbanks), где устроился посудомойщиком в ресторане. Так я прожил еще один год своей жизни, после чего я понял, что и жизнь белых людей тоже не принадлежит мне. И я вновь вернулся домой.
В детстве, до того как я заболел, каждое утро я выходил на улицу и размахивал тяжелой отцовской березовой киянкой (birch sledge hammer), которой он пользовался для постройки нарт. Потом, в больнице, когда я был прикован к постели, я не мог просто так лежать и ничего не делать, поэтому я старался тренировать руки и верхнюю часть тела. Спорт и движение для меня были необходимы и жизненно важны, они были моей религией.
По возвращении домой, отец, помня, что я любил охоту, отправил меня на лося (лосиное мясо, и в частности внутренности лося, были неотъемлемой частью рациона коренных индейцев, из них они получали необходимые микроэлементы. И нередки были случаи, когда золотоискатели, которые отказывались от такой еды, просто погибали в суровых условиях дикой Аляски, скудной на питательные вещества). Всю осень я охотился. Но отец не сказал мне когда остановиться. К тому моменту, когда он все-таки сказал, что достаточно, я уже добыл 6 лосей. И мясо у нас было везде и повсюду. Я недоумевал, что он будет делать со всем этим мясом… Когда мясо замерзло, отец сказал мне отвезти его в Хусилию, которая на тот момент была в 15 милях. Для этого отец отдал мне двух собак из своей упряжки, и дал двух молодых. Я готов был отправится в путь, но, к сожалению, я не знал дороги, и боялся заблудиться. Тогда отец мне сказал поставить лидером, изрядно постаревшего за девять лет, своего пса Бастера (Buster), что он знает дорогу и отвезет меня. Так и случилось. И тогда я понял, что однажды пройдя по трассе, сколько бы ни прошло времени после, собака будет помнить дорогу и никогда больше ее не забудет. И вообще, у меня было много учителей. Ведь у всех в деревне были собаки, и каждый мог мне рассказать что-то, чему-то научить, ведь собаки были частью жизни людей. И я решил пробовать себя в гонках на собачьих упряжках.
У нас были хорошие собаки! Возможно лучшее во всем штате! В 1954 Рэймонд Пауль (Raymond Paul) выиграл обе гонки: и Fur Rondy World Championship Sled Dog Race, и Open North American. Но когда он приехал к нам на весенний фестиваль в Хьюс (Hughes), он смог прийти только 4-м!!! И тогда наши ребята решили тоже поучаствовать в Fur Rondy World Championship Sled Dog Race и Open North American. Первым был Джимми Хантингтон. Он был безоговорочным победителем в обеих гонках. По его стопам пошел Сэм Бергман (Bergman Sam), который в течении нескольких лет побеждал в гонках. Так что у нас были не только хорошие собаки, но и хорошие учителя, лучшим из которых был мой отец!
К 1958 году я уже выиграл несколько юношеских гонок и решил-таки попробовать себя в настоящих соревнованиях - Fur Rondy World Championship Sled Dog Race – в Анкоридже. И хоть я и был новичком и не был ни кому известен, у меня была знаменитая упряжка, на которой Бергман Сэм одержал последнюю свою победу. Это были наши деревенские собаки.
Немного о гонке. Fur Rondy World Championship Sled Dog Race, она же Fur Rendezvous, она же Rondy. Изначально это были традиционные гонки коренных жителей, которые привозили свою добычу в большие города на продажу. Чуть позднее это переросло в целый зимний фестиваль, в ходе которого проводились 3-этапные спринтерские соревнования: 3 дня по 25 миль каждый день по одной и той же трассе.
В первый день я пришел первым. На следующее утро, когда я проснулся, у меня не гнулась не только моя нога, но и все тело. На столько тяжело мне дался первый этап. Я с трудом заставлял себя двигаться на протяжении второго этапа. Но я все же смог прийти вторым. На третьем этапе было у же легче, и я вновь был первым. Это была моя первая победа на Fur Rondy и первая настоящая серьезная победа в жизни!
Призовой фонд составил $2500. С этих денег я накупил мороженного и виски и отправился домой, где мы отмечали мою победу. Рядом со мной сидел старый знаменитый гонщик Бобби Винт (Bobby Vint) и он сказал мне: «Парень, ты ничего не доказал мне! Те собаки, которые были у тебя, были уже тренированы и обкатаны, но не тобой!» То, что он сказал, засело у меня в голове и не давало покоя.
Каждую зиму после этого я тренировал собак, но каждый год я знал, что они еще не достаточно хороши! И все, что я повторял себе, это то, что я смогу это сделать снова! Я наблюдал за тренировками Сэма Бергмана и восхищался ими. В те дни люди полагались на страх, заставляя собак бежать, они внушали его собакам. Но Бергман был не таким. Он искал новые методы и подходы! И именно он вдохновлял меня также на поиски креативных методов тренировки собак. И к 1962 я наконец-то почувствовал, что те собаки, которых я тренирую – это собаки-чемпионы. И это были МОИ собаки! Да, это заняло целых 4 года. Но я сделал это!
Я вернулся на Fur Rondy World Championship. И я победил вновь. Но в этот раз я победил со своей упряжкой! И что же я сделал после победы??? Я вновь накупил мороженного и выпивки и устроил дома по этому поводу грандиозную вечеринку! На вечеринке ко мне подошел Бобби Винт и, пожав руку, сказал: «Боже, да ты человек-собака!»
После этого я принялся за разведение и тренировку собак. Я скрещивал своих собак с собаками из питомника «Аврора», которым владел Гарет Райт (Gareth Wright). Это были отличные собаки, которые сочетали в себе как красоту, так и скорость. И за 10 лет я вывел свою первую супер-упряжку. В 1972 году, когда мне было уже почти 40, я участвовал со своими собаками в КАЖДОЙ гонке. Мне даже платили по $500 только за то, что мое имя было в списках участников, и вдвойне радовались тому, что я был атабаском.
В течении 70-х я каждую зиму был в дороге. Я доминировал. Каждую зиму. В течении 10 лет. Я проехал на собаках все от Аляски через Канаду до самого Нью-Йорка и дальше на запад. Я выигрывал по $20000 за гонку в неделю! Тогда же я обрел и спонсора в лице компании Tesoro. Вслед за этим началось все меняться.
Когда я начинал, не было толком ничего: ни гонок на собачьих упряжках, ни селекции в породе, ни продаж. Это все начал я. Когда я был на пике формы в 70-х, мне приходилось продвигать себя и все потому, что мне требовался стабильный доход. Каждый уикенд было как в азартной игре с моими собаками, я должен был постоянно доказывать что мои собаки – лучшие представители своей породы (…have the best breed). Я стал значимой фигурой в спорте, как Мохаммед Али. Каждый год я с легкостью зарабатывал до четверти миллиона долларов. Я любил соревнования. И даже если меня кто-то побеждал, я находил способ, как победить снова. Спорт помог мне сфокусировать свою юношескую злобу и нереализованность в успешную победоносную жизнь. Это было захватывающе соревноваться с самим собой. Я был публичной персоной, продвигающей спорт на Аляске. Многие спортивные журналисты писали о моем знаменитом толчке ногой «Attla kick», о моей энергии и несгибаемой ноге. Это было отличное время! Люди съезжались со всей округи только лишь посмотреть на меня, и, разумеется, гонки на собачьих упряжках стали невероятно популярны именно в то самое время!
К 1982 году я дважды победил знаменитого Дока Ломбарда (Doc Lombard) и стал десятикратным победителем Fur Rondy World Championship Sled Dog Race, что сделало меня величайшим машером всех времен.
Но я смотрел как в спорт приходят молодые спортсмены. Это были дети моих друзей и соперников по гонкам. Мне же тогда было уже под 50. И я стал чувствовать себя старым.
Сегодня спринтерские гонки являются второклассным спортом. Вся слава и популярность принадлежит теперь таким гонкам как Юкон Квест и Айдитарод, и среди спринтеров нет таких людей, которые бы могли конкурировать по популярности со спортсменами, выступающими на длинных дистанциях. А ведь гонки на длинные дистанции родились и вышли из спринта. В 1973 году я был одним из первых участников, которые вышли на старт в первом Айдитарод. И я занял 4-е место. Но тогда я и подумать не мог, что однажды Айдитарод затмит Open North American.
В 1972 году совместно с Беллой Леверсен (Bella Levorsen) я написал свою первую книгу: «George Attla, Everything I Know About Training and Racing Sled Dogs», В 1993 году уже Льюис Фридман (Lewis Freedman) написал обо мне книгу «George Attla: The Legend of the Sled Dog Trail», переизданную в 2001 под названием «Spirit of the Wind»
К 1984 году, когда мне был 51 год, это был худший год в моей спортивной карьере. Как говорится, «газ вышел». У меня не было тяги к победе, я не чувствовал драйва. И только слова Эдди Стрипера (EddyStreeper), которому я проиграл одну из гонок, что я «выдохся и должен отступить», заставили меня взять себя в руки и продолжить заниматься этим делом вплоть до середины 90-х.
В течении 31 лет я занимался этим. Я был 10-кратным чемпионом мира, 8-кратным чемпионом Америки, 9-кратным медалистом в соревнованиях в неограниченном классе по версии Международной Ассоциации Ездового Сорта. 31 год я был на самом острие ездового спорта. Все это потребовало немалых жертв моей семьи. Мне было уже 60 лет. Я был в отличной форме. Но теперь я покидал этот спорт. И, покидая, его я чувствовал облегчение.
Но меня беспокоило то, что после моего ухода, в течении 20 лет ни один представитель Аляски не побеждал в спринте!
Современный мир мне был не понятен. Это уже не та деревня, в которой мы жили с нашими собаками. Не многие сегодня общаются с собаками, как мы тогда. Сегодня образование и быстрый ритм жизни не позволяют этого делать. На заре человечества, думаю, люди могли общаться с собаками без слов, понимая язык тела. Я знаю, что мои собаки понимают и чувствуют меня. Точно так же я чувствую их и знаю чего они хотят. Но чем более образованными и просветленными становимся, тем больше мы теряем связь с реальным миром. Как-то я пытался помочь одному спортсмену понять его собак, я провел с ним целый месяц, но он так и не смог понять того, что я пытался донести до него. В конце я сказал ему: «Как ты хочешь понять своих собак, если ты не понимаешь меня.»
Раньше было много спортсменов, выходцев из коренных народов Аляски, они побеждали во всех гонках. Но чем популярнее становился спорт, тем популярнее становились и победители. Каждый хотел быть ближе к чемпиону и каждый хотел отвести его в бар и напоить. Но белые люди не понимали, что тем самым они уничтожают их. Когда я увидел это, я дал себе обещание, что никогда не буду в их числе! И поэтому, когда я одерживал победу и получал награду я всегда шел к своей семье, которая оберегала и заботилась обо мне.
В 2010 году я снов начал выступать на соревнованиях. У меня было желание победить! И я сделал это в 2011 году на гонке Koyukuk River Championship. И, знаете, мне не доставило это труда. И тогда я поразился: «Эй! Ребята, что с вами такое???»
Для меня единственный путь сегодня понять собаку – это усердные тренировки. И я принялся за них на новом уровне. Сегодня есть всякие новомодные штуки, такие как GPS. И, приходя домой после тренировки, я распечатываю результаты каждой из них. Мой отец говорил: «Не верь тому, что слышишь. И верь только на половину тому, что видишь.» Да, я могу видеть своих собак и как они бегут, и мне кажется, что они бегут очень хорошо. Но сравнивая результаты GPS я начинаю понимать, что не так уж и хорошо они бегают. И это помогает. Ведь теперь это не только то, что я вижу и чувствую, а так же это еще и то, что мне говорит беспристрастная машина.
Теоретически сегодня, я тренирую свою 25-летнию внучку Джорджию Аттла (Georgia Attla), но я думаю, что в реальности это она тренирует меня. Она специально переехала ко мне для того, чтобы понять то, чем занимается ее дедушка всю жизнь.
К своим годам я перенес рак и операцию на открытом сердце, из-за незгибающегося колена у меня установлен металлический тазобедренный сустав. Мне уже 80 лет. Но я отличной форме и я вернулся и снова выступаю в соревнованиях с 15-ю собаками
...
Джордж Аттла скончался в феврале 2015 года.
...
